10321
Переводчик Фомина Ольга Юрьевна
708Свободен
Дата регистрации: 11 июля, 2016 г.
Россия, Йошкар-Ола
Женский
Специализации:
Письменные переводы (Перевод сайтов, Деловая и личная переписка, Политический, Художественный, Договоры и контракты, Медицина, Еда и напитки, Косметика, парфюмерия, Лингвистика, Одежда, ткани, мода, Перевод личных документов, Поэзия и литература, Психология, Реклама, Туризм, Физкультура и спорт)
Редактура
Стаж работы:
3 года
Родной язык:
Русский
Иностранные языки:
Немецкий
Французский
Испанский
Программы:
Word, Multitran, Abby Lingvo, Google, Yandex
Образование:
Марийский государственный университет (2016), Перевод и переводоведение (специалист), Лингвистика (магистр)
Возраст:
32 года
Образцы переводов
Te quiero a las diez de la mañana
Te quiero a las diez de la mañana, y a las once, y a las doce del día. Te quiero con toda mi alma y con todo mi cuerpo, a veces, en las tardes de lluvia. Pero a las dos de la tarde, o a las tres, cuando me pongo a pensar en nosotros dos, y tú piensas en la comida o en el trabajo diario, o en las diversiones que no tienes, me pongo a odiarte sordamente, con la mitad del odio que guardo para mí. Luego vuelvo a quererte, cuando nos acostamos y siento que estás hecha para mí, que de algún modo me lo dicen tu rodilla y tu vientre, que mis manos me convencen de ello, y que no hay otro lugar en donde yo me venga, a donde yo vaya, mejor que tu cuerpo. Tú vienes toda entera a mi encuentro, y los dos desaparecemos un instante, nos metemos en la boca de Dios, hasta que yo te digo que tengo hambre o sueño. Todos los días te quiero y te odio irremediablemente. Y hay días también, hay horas, en que no te conozco, en que me eres ajena como la mujer de otro. Me preocupan los hombres, me preocupo yo, me distraen mis penas. Es probable que no piense en ti durante mucho tiempo. Ya ves. ¿Quién podría quererte menos que yo, amor mío?
A medianoche
A medianoche, a punto de terminar agosto, pienso con tristeza en las hojas que caen de los calendarios incesantemente. Me siento el árbol de los calendarios. Cada día, hijo mío, que se va para siempre, me deja preguntándome: si es huérfano el que pierde un padre, si es viudo el que ha perdido la esposa, ¿cómo se llama el que pierde un hijo?, ¿cómo, el que pierde el tiempo? Y si yo mismo soy el tiempo, ¿cómo he de llamarme, si me pierdo a mí mismo? El día y la noche, no el lunes ni el martes, ni agosto ni septiembre; el día y la noche son la única medida de nuestra duración. Existir es durar, abrir los ojos y cerrarlos. A estas horas, todas las noches, para siempre, yo soy el que ha perdido el día. (Aunque sienta que, igual que sube la fruta por las ramas del durazno, está subiendo, en el corazón de estas horas, el amanecer).
Te quiero a las diez de la mañana, y a las once, y a las doce del día. Te quiero con toda mi alma y con todo mi cuerpo, a veces, en las tardes de lluvia. Pero a las dos de la tarde, o a las tres, cuando me pongo a pensar en nosotros dos, y tú piensas en la comida o en el trabajo diario, o en las diversiones que no tienes, me pongo a odiarte sordamente, con la mitad del odio que guardo para mí. Luego vuelvo a quererte, cuando nos acostamos y siento que estás hecha para mí, que de algún modo me lo dicen tu rodilla y tu vientre, que mis manos me convencen de ello, y que no hay otro lugar en donde yo me venga, a donde yo vaya, mejor que tu cuerpo. Tú vienes toda entera a mi encuentro, y los dos desaparecemos un instante, nos metemos en la boca de Dios, hasta que yo te digo que tengo hambre o sueño. Todos los días te quiero y te odio irremediablemente. Y hay días también, hay horas, en que no te conozco, en que me eres ajena como la mujer de otro. Me preocupan los hombres, me preocupo yo, me distraen mis penas. Es probable que no piense en ti durante mucho tiempo. Ya ves. ¿Quién podría quererte menos que yo, amor mío?
A medianoche
A medianoche, a punto de terminar agosto, pienso con tristeza en las hojas que caen de los calendarios incesantemente. Me siento el árbol de los calendarios. Cada día, hijo mío, que se va para siempre, me deja preguntándome: si es huérfano el que pierde un padre, si es viudo el que ha perdido la esposa, ¿cómo se llama el que pierde un hijo?, ¿cómo, el que pierde el tiempo? Y si yo mismo soy el tiempo, ¿cómo he de llamarme, si me pierdo a mí mismo? El día y la noche, no el lunes ni el martes, ni agosto ni septiembre; el día y la noche son la única medida de nuestra duración. Existir es durar, abrir los ojos y cerrarlos. A estas horas, todas las noches, para siempre, yo soy el que ha perdido el día. (Aunque sienta que, igual que sube la fruta por las ramas del durazno, está subiendo, en el corazón de estas horas, el amanecer).
Я люблю тебя в десять утра
Я люблю тебя в десять утра, а также в одиннадцать, а также в полдень. Люблю тебя всей своей душой и всем своим телом иногда и в дождливые дни. Но в два часа после полудня или в три, когда я начинаю думать о нас двоих, тогда как ты думаешь о еде, или о работе, или о досуге, я начинаю тебя ненавидеть частью той ненависти, которая таится во мне. Затем я снова тебя люблю, когда мы ложимся в одну постель, и я чувствую, что ты со мной, тогда как об этом свидетельствуют твои колени и твой живот, которые чувствуют мои руки, тогда как не существует более того места, где бы я мог оказаться, кроме как ни у твоего тела. И ты вся целиком оказываешься в моих руках, и мы оба исчезаем на мгновение, растворяемся в лоне Божьем до тех пор, пока я тебе не скажу, что хочу есть или спать. Изо дня в день я тебя неисправимо то люблю, то ненавижу. А также бывают дни, часы, когда мне кажется, что я тебя вовсе не знаю, будто ты совсем другая, будто чья-то чужая жена. Меня беспокоят другие мужчины, меня беспокою я сам, меня сбивают с толку свои тревоги. Возможно и такое, когда я не думаю о тебе долгое время. Ну, вот видишь. Кто мог бы любить тебя менее, чем я, любовь моя?
В полночь
В полночь на исходе августа с грустью задумываюсь о листках календаря, которые беспрестанно отрываются и падают. Чувствую себя деревом, с которого опадают эти листки. Каждый день, сынок, который уходит навсегда, заставляет меня задумываться над тем, что если сирота – это тот, кто теряет родителей, вдовец – это тот, кто потерял супругу, так как тогда называется тот, кто теряет сына? А тот, кто теряет время? А если бы я сам являлся временем, как мне стоило бы называться, если бы я потерял самого себя? День и ночь… нет, ни понедельник, ни вторник, ни август, ни сентябрь, а день и ночь – единственные единицы измерения нашего существования. Существовать - значит длиться день и ночь, открывать глаза и закрывать их. Каждую ночь я навсегда становлюсь тем, кто потерял день. (Однако так же, как из-под почвы пробивается росток, ощущается, как из недр ночи пробивается рассвет).
Я люблю тебя в десять утра, а также в одиннадцать, а также в полдень. Люблю тебя всей своей душой и всем своим телом иногда и в дождливые дни. Но в два часа после полудня или в три, когда я начинаю думать о нас двоих, тогда как ты думаешь о еде, или о работе, или о досуге, я начинаю тебя ненавидеть частью той ненависти, которая таится во мне. Затем я снова тебя люблю, когда мы ложимся в одну постель, и я чувствую, что ты со мной, тогда как об этом свидетельствуют твои колени и твой живот, которые чувствуют мои руки, тогда как не существует более того места, где бы я мог оказаться, кроме как ни у твоего тела. И ты вся целиком оказываешься в моих руках, и мы оба исчезаем на мгновение, растворяемся в лоне Божьем до тех пор, пока я тебе не скажу, что хочу есть или спать. Изо дня в день я тебя неисправимо то люблю, то ненавижу. А также бывают дни, часы, когда мне кажется, что я тебя вовсе не знаю, будто ты совсем другая, будто чья-то чужая жена. Меня беспокоят другие мужчины, меня беспокою я сам, меня сбивают с толку свои тревоги. Возможно и такое, когда я не думаю о тебе долгое время. Ну, вот видишь. Кто мог бы любить тебя менее, чем я, любовь моя?
В полночь
В полночь на исходе августа с грустью задумываюсь о листках календаря, которые беспрестанно отрываются и падают. Чувствую себя деревом, с которого опадают эти листки. Каждый день, сынок, который уходит навсегда, заставляет меня задумываться над тем, что если сирота – это тот, кто теряет родителей, вдовец – это тот, кто потерял супругу, так как тогда называется тот, кто теряет сына? А тот, кто теряет время? А если бы я сам являлся временем, как мне стоило бы называться, если бы я потерял самого себя? День и ночь… нет, ни понедельник, ни вторник, ни август, ни сентябрь, а день и ночь – единственные единицы измерения нашего существования. Существовать - значит длиться день и ночь, открывать глаза и закрывать их. Каждую ночь я навсегда становлюсь тем, кто потерял день. (Однако так же, как из-под почвы пробивается росток, ощущается, как из недр ночи пробивается рассвет).
Ich liebe dich, du fremde, große Stadt.
Ich habe viel von dir gelesen
und fühle dich und bin doch nie bei dir gewesen –
Ich bin ein Mensch, der Sehnsucht hat.
Ich kenne deine Boulevards
von Bildern, grauen, schlechten Photos.
Du bist Phantom, wie eine süße Lotos,
die aufging zwischen Zeitungsboys und Bars.
Wenn Notre Dame schlägt, ist es nicht die Zeit,
die geht. Es läutet um des Läutens willen…
Bleib in Berlin. Und freue dich im Stillen:
Berlin ist hier. Paris ist weit.
Von weitem glänzt dir jedes Kleid.
Ich habe viel von dir gelesen
und fühle dich und bin doch nie bei dir gewesen –
Ich bin ein Mensch, der Sehnsucht hat.
Ich kenne deine Boulevards
von Bildern, grauen, schlechten Photos.
Du bist Phantom, wie eine süße Lotos,
die aufging zwischen Zeitungsboys und Bars.
Wenn Notre Dame schlägt, ist es nicht die Zeit,
die geht. Es läutet um des Läutens willen…
Bleib in Berlin. Und freue dich im Stillen:
Berlin ist hier. Paris ist weit.
Von weitem glänzt dir jedes Kleid.
Люблю тебя, огромный чуждый город.
Я о тебе так много узнавал,
Хотя в тебе я никогда и не бывал,
Тоскующему сердцу моему ты дорог.
Я знаю наизусть твои бульвары
Из картинок и поблекших серых фото.
Ты – фантом, ты словно нежный лотос,
Распустившийся средь лавочек и баров.
Когда твой Нотр-Дам пробьет... не время,
А зальется звоном столь знакомым…
Останься же в Берлине в сердце с этим звоном.
Берлин же здесь. Ну, а Париж – далече.
Но издали светить тебе он будет вечно.
Я о тебе так много узнавал,
Хотя в тебе я никогда и не бывал,
Тоскующему сердцу моему ты дорог.
Я знаю наизусть твои бульвары
Из картинок и поблекших серых фото.
Ты – фантом, ты словно нежный лотос,
Распустившийся средь лавочек и баров.
Когда твой Нотр-Дам пробьет... не время,
А зальется звоном столь знакомым…
Останься же в Берлине в сердце с этим звоном.
Берлин же здесь. Ну, а Париж – далече.
Но издали светить тебе он будет вечно.
Тарифы
Письменный перевод:
Немецкий
200-400
РУБ
/ 1800 знаков
Французский
200-400
РУБ
/ 1800 знаков
Испанский
300-500
РУБ
/ 1800 знаков
Редактура
200-400
РУБ
/ 1800 знаков
