32771
Верифицированный переводчик
Переводчик Овсянникова Анна Аркадьевна
3 558Свободен
Дата регистрации: 21 января, 2023 г.
Россия, Москва
Женский
Специализации:
Письменные переводы (Художественный, Искусство / литература, История, Поэзия и литература, Фольклор)
Стаж работы:
12 лет
Родной язык:
Русский
Иностранные языки:
Английский
Зарегистрирован как ИП
Программы:
Word
Образование:
2010-2013 гг. – Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова
Факультет иностранных языков и регионоведения (магистратура)
Специальность «Лингвистика»: Английский язык.
Зарубежная языковая практика в Англии и Италии в период с 2006 по 2015 гг.
Возраст:
43 года
О себе:
ДЛЯ ИЗДАТЕЛЬСТВ, БИБЛИОТЕК И АВТОРОВ
Художественный и научный переводчик.
Перевод прозаических и стихотворных произведений, книг по истории и философии.
Публикации представлены также на персональном сайте: http://annaovsyannikova.ru/perevody.html.
Документы, подтверждающие квалификацию:
Образцы переводов
***
О, я хочу безумно жить:
Всё сущее – увековечить,
Безличное – вочеловечить,
Несбывшееся – воплотить!
Пусть душит жизни сон тяжелый,
Пусть задыхаюсь в этом сне, –
Быть может, юноша весёлый
В грядущем скажет обо мне:
Простим угрюмство – разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь – дитя добра и света,
Он весь – свободы торжество!
О, я хочу безумно жить:
Всё сущее – увековечить,
Безличное – вочеловечить,
Несбывшееся – воплотить!
Пусть душит жизни сон тяжелый,
Пусть задыхаюсь в этом сне, –
Быть может, юноша весёлый
В грядущем скажет обо мне:
Простим угрюмство – разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь – дитя добра и света,
Он весь – свободы торжество!
***
Oh, my will’s to live absurdly:
All thing existent – to eternize,
Faceless – become man to realize,
Unfulfilled – to externalize!
Let me oppress hard dream of life,
Let I suppress in this repose, –
Perhaps, an airy youthful fellow
In coming tells of my response:
We’ll pardon gloominess – are these
A hidden propulsion of him?
He whole – a child of good and glims,
He whole – of latitude a hymn!
Oh, my will’s to live absurdly:
All thing existent – to eternize,
Faceless – become man to realize,
Unfulfilled – to externalize!
Let me oppress hard dream of life,
Let I suppress in this repose, –
Perhaps, an airy youthful fellow
In coming tells of my response:
We’ll pardon gloominess – are these
A hidden propulsion of him?
He whole – a child of good and glims,
He whole – of latitude a hymn!
***
Поглядите, вот бессильный,
Не умевший жизнь спасти,
И она, как дух могильный,
Тяжко дремлет взаперти.
В голубом морозном своде
Так приплюснут диск больной,
Заплевавший всё в природе
Нестерпимой желтизной.
Уходи и ты. Довольно
Ты терпел, несчастный друг,
От его тоски невольной,
От его невольных мук.
То, что было, миновалось,
Ваш удел на все похож:
Сердце к правде порывалось,
Но его сломила ложь.
Поглядите, вот бессильный,
Не умевший жизнь спасти,
И она, как дух могильный,
Тяжко дремлет взаперти.
В голубом морозном своде
Так приплюснут диск больной,
Заплевавший всё в природе
Нестерпимой желтизной.
Уходи и ты. Довольно
Ты терпел, несчастный друг,
От его тоски невольной,
От его невольных мук.
То, что было, миновалось,
Ваш удел на все похож:
Сердце к правде порывалось,
Но его сломила ложь.
***
Take a squint, here is flaccid,
Who could not safe own lives,
She was as a soul of grave set
Drowsing heavy locked in jails.
In a light blue freezing sphere
So much flattened limb of pain
Split the whole things in the air
With unbearable sienna taint.
Hurry off as thou. It’s hour
To drop out pains, woeful friend,
From his sorrow with no power
From his unwilled torment.
Things that were now all escaped,
Your allotment like all goods:
Heart to truth was in a haste,
But a lie broke the woulds.
Take a squint, here is flaccid,
Who could not safe own lives,
She was as a soul of grave set
Drowsing heavy locked in jails.
In a light blue freezing sphere
So much flattened limb of pain
Split the whole things in the air
With unbearable sienna taint.
Hurry off as thou. It’s hour
To drop out pains, woeful friend,
From his sorrow with no power
From his unwilled torment.
Things that were now all escaped,
Your allotment like all goods:
Heart to truth was in a haste,
But a lie broke the woulds.
***
Пристал ко мне нищий дурак,
Идет по пятам, как знакомый.
«Где деньги твои?» – «Снес в кабак». –
«Где сердце?» – «Закинуто в омут».
«Чего ж тебе надо?» – «Того,
Чтоб стал ты, как я, откровенен,
Как я, в униженьи, смиренен,
А больше, мой друг, ничего».
«Что лезешь ты в сердце чужое?
Ступай, проходи, сторонись!» –
«Ты думаешь, милый, нас двое?
Напрасно: смотри, оглянись...»
И правда (ну, задал задачу!)
Гляжу – близь меня никого...
В карман посмотрел – ничего...
Взглянул в свое сердце... и плàчу.
Пристал ко мне нищий дурак,
Идет по пятам, как знакомый.
«Где деньги твои?» – «Снес в кабак». –
«Где сердце?» – «Закинуто в омут».
«Чего ж тебе надо?» – «Того,
Чтоб стал ты, как я, откровенен,
Как я, в униженьи, смиренен,
А больше, мой друг, ничего».
«Что лезешь ты в сердце чужое?
Ступай, проходи, сторонись!» –
«Ты думаешь, милый, нас двое?
Напрасно: смотри, оглянись...»
И правда (ну, задал задачу!)
Гляжу – близь меня никого...
В карман посмотрел – ничего...
Взглянул в свое сердце... и плàчу.
***
Stack to me a beggar fool,
He followed in toe as a friend.
‘Where is money of yours?’ – ‘Brought to saloon’. –
‘Where is heart?’ – ‘Thrown to deep end’.
‘What do you need?’ – ‘The thing
That you speak, as me, in candour,
As me, in humiliation, long-suffering,
But more, dear friend, none submiss’.
‘Why are you getting to heart of a stranger?
Go, pass away, step aside!’ –
‘My darling, you think two of us there?
In vain: take a look, glance behind...’
(Er, set problem you!) and indeed,
I peep – nobody’s close to myself...
To the pocket I saw – nothing else...
I peeked to my heart... and I greet.
Stack to me a beggar fool,
He followed in toe as a friend.
‘Where is money of yours?’ – ‘Brought to saloon’. –
‘Where is heart?’ – ‘Thrown to deep end’.
‘What do you need?’ – ‘The thing
That you speak, as me, in candour,
As me, in humiliation, long-suffering,
But more, dear friend, none submiss’.
‘Why are you getting to heart of a stranger?
Go, pass away, step aside!’ –
‘My darling, you think two of us there?
In vain: take a look, glance behind...’
(Er, set problem you!) and indeed,
I peep – nobody’s close to myself...
To the pocket I saw – nothing else...
I peeked to my heart... and I greet.
The Trees
The trees are coming into leaf
Like something almost being said;
The recent buds relax and spread,
Their greenness is a kind of grief.
Is it that they are born again
And we grow old? No, they die too.
Their yearly trick of looking new
Is written down in rings of grain.
Yet still the unresting castles thresh
In fullgrown thickness every May.
Last year is dead, they seem to say,
Begin afresh, afresh, afresh.
The trees are coming into leaf
Like something almost being said;
The recent buds relax and spread,
Their greenness is a kind of grief.
Is it that they are born again
And we grow old? No, they die too.
Their yearly trick of looking new
Is written down in rings of grain.
Yet still the unresting castles thresh
In fullgrown thickness every May.
Last year is dead, they seem to say,
Begin afresh, afresh, afresh.
Среди листвы
На кронах листьев суета,
Я будто слышал от зари;
Едва бутоны расцвели,
Их свежесть горести полна.
Неужто снова рождены,
Мы – старики? Ничуть, их видим смерть.
И каждый год под росписью колец
Покажет все же как они юны.
Всем телом резво рвутся ввысь,
Как пышно ратуют весне.
В тот год он мертв, я говорю тебе,
Прошу, прошу, вновь повторись!
На кронах листьев суета,
Я будто слышал от зари;
Едва бутоны расцвели,
Их свежесть горести полна.
Неужто снова рождены,
Мы – старики? Ничуть, их видим смерть.
И каждый год под росписью колец
Покажет все же как они юны.
Всем телом резво рвутся ввысь,
Как пышно ратуют весне.
В тот год он мертв, я говорю тебе,
Прошу, прошу, вновь повторись!
***
Перед весной бывают дни такие:
Под плотным снегом отдыхает луг,
Шумят деревья весело-сухие,
И теплый ветер нежен и упруг.
И легкости своей дивится тело,
И дома своего не узнаешь,
А песню ту, что прежде надоела,
Как новую с волнением поешь.
Перед весной бывают дни такие:
Под плотным снегом отдыхает луг,
Шумят деревья весело-сухие,
И теплый ветер нежен и упруг.
И легкости своей дивится тело,
И дома своего не узнаешь,
А песню ту, что прежде надоела,
Как новую с волнением поешь.
***
Before the spring such days are turned around:
Under snowy carpet, meadow has a leisure,
Trees’re rustling that are glad and callous,
And genial wind is balmy and so taut.
And body’s gloppen at its own airiness,
And home of yours you cannot recognize,
But song that you’d suffered no less,
You’re singing with your worried eyes.
Before the spring such days are turned around:
Under snowy carpet, meadow has a leisure,
Trees’re rustling that are glad and callous,
And genial wind is balmy and so taut.
And body’s gloppen at its own airiness,
And home of yours you cannot recognize,
But song that you’d suffered no less,
You’re singing with your worried eyes.
Тарифы
Письменный перевод:
Английский
550-1300
РУБ
/ 1800 знаков
