33638
Переводчик Быков Илья Маркович
924Свободен
Дата регистрации: 24 июля, 2023 г.
Россия, Москва
Мужской
Специализации:
Письменные переводы (Художественный, Экономический, Технический, Бизнес и финансы, Автотранспорт, Информационные технологии, Авиация и космос, Автоматизация и робототехника, География, Другие, Еда и напитки, Зоология, Компьютеры: общая тематика, Материалы, материаловедение, Музыка, Мультимедиа, Поэзия и литература, Телекоммуникация, Экономика, Энергетика)
Редактура
Стаж работы:
5 лет
Родной язык:
Русский
Иностранные языки:
Английский
Фрилансер
Программы:
MS Office, 1C, Photoshop
Образование:
Бакалавриат - Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД Российской Федерации (МГИМО)
Магистратура - Московский финансово-юридический университет МФЮА
Аспирантура - Московский авиационный институт (национальный исследовательский университет) МАИ
Возраст:
32 года
О себе:
Имею специальности: Экономист, Военный переводчик.
В настоящее время получаю степень Кандидата Наук в МАИ по направлению Компьютерного моделирования и автоматизации проектирования.
Английский - свободный, первожу экономические, технические тексты. Помимо этого пишу и перевожу художественную литературу. Неоднократно участвовал и занимал призовые места в литературных конкурсах.
Документы, подтверждающие квалификацию:
Образцы переводов
Abstract -
Requirements of enterprise applications have become much more demanding because they execute com- plex reports on transactional data while thousands of users may read or update records of the same data. The goal of the SAP HANA database is the integration of transactional and analytical workloads within the same database management system. To achieve this, a columnar engine exploits modern hardware (multiple CPU cores, large main memory, and caches), compression of database content, maximum parallelization in the database kernel, and database extensions required by enterprise applications, e.g., specialized data structures for hierarchies or support for domain specific languages. In this paper we highlight the architectural concepts employed in the SAP HANA database. We also report on insights gathered with the SAP HANA database in real-world enterprise application scenarios.
1 Introduction
A holistic view on enterprise data has become a core asset for every organization. Data is entered in batches or by-record via multiple channels, such as enterprise resource planning systems (e.g., SAP ERP), sensors used in production environments, or web-based interfaces. For example in a sales process, orders are created, modified, and deleted. These orders are the basis for production planning and delivery. Hence, during the sales process records are looked up, inserted, and updated. This kind of data processing is typically referred to as Online Transactional Processing (OLTP). OLTP has been the strength of current disk-based and row-oriented database systems.
Requirements of enterprise applications have become much more demanding because they execute com- plex reports on transactional data while thousands of users may read or update records of the same data. The goal of the SAP HANA database is the integration of transactional and analytical workloads within the same database management system. To achieve this, a columnar engine exploits modern hardware (multiple CPU cores, large main memory, and caches), compression of database content, maximum parallelization in the database kernel, and database extensions required by enterprise applications, e.g., specialized data structures for hierarchies or support for domain specific languages. In this paper we highlight the architectural concepts employed in the SAP HANA database. We also report on insights gathered with the SAP HANA database in real-world enterprise application scenarios.
1 Introduction
A holistic view on enterprise data has become a core asset for every organization. Data is entered in batches or by-record via multiple channels, such as enterprise resource planning systems (e.g., SAP ERP), sensors used in production environments, or web-based interfaces. For example in a sales process, orders are created, modified, and deleted. These orders are the basis for production planning and delivery. Hence, during the sales process records are looked up, inserted, and updated. This kind of data processing is typically referred to as Online Transactional Processing (OLTP). OLTP has been the strength of current disk-based and row-oriented database systems.
Резюме
Требования к корпоративным программным приложениями стали значительно выше, так как они производят сложные отчеты по переменным данным, в то же самое время как тысячи пользователей могут считывать или обновлять записи тех же самых данных. Задачей базы данных SAP HANA является интеграция переменных и аналитических нагрузок в рамках одной Системы Управления Базами Данных. чтобы выполнить задачи колоночное ядро использует современное оборудование (многоядерные процессоры, большой объём основной памяти и кэша); сжатие массива данных; максимальное распараллеливание в ядре базы данных; и расширение баз данных, требуемое корпоративным программным приложениям, например специализированных структур данных для построения иерархии или поддержки домена специализированных языков. В данной статье мы обращаем внимание на архитектурные понятия используемые в БД SAP HANA. Мы так же предоставляем выводы собранные при использовании базы данных SAP HANA в верстках приложения на реальных производствах.
1 Введение
1 Комплексный взгляд на данные предприятия стал основным преимуществом для каждый организации. Данные вводятся в пакетном режиме или путем записи через множественные каналы, такие как системы управлениям предприятием ERP, датчики, используемыми в рабочей среде или через веб интерфейсы. Например, в процессе реализации, заказы формируются, модифицируются и удаляются. Эти заказы представляют основание для планирования производства и доставки. Таким образом в процессе реализации, записи просматриваются, вводятся и обновляются. Такой тип обработки данных принято относить к Онлайн Обработке Переменных Данных.
Требования к корпоративным программным приложениями стали значительно выше, так как они производят сложные отчеты по переменным данным, в то же самое время как тысячи пользователей могут считывать или обновлять записи тех же самых данных. Задачей базы данных SAP HANA является интеграция переменных и аналитических нагрузок в рамках одной Системы Управления Базами Данных. чтобы выполнить задачи колоночное ядро использует современное оборудование (многоядерные процессоры, большой объём основной памяти и кэша); сжатие массива данных; максимальное распараллеливание в ядре базы данных; и расширение баз данных, требуемое корпоративным программным приложениям, например специализированных структур данных для построения иерархии или поддержки домена специализированных языков. В данной статье мы обращаем внимание на архитектурные понятия используемые в БД SAP HANA. Мы так же предоставляем выводы собранные при использовании базы данных SAP HANA в верстках приложения на реальных производствах.
1 Введение
1 Комплексный взгляд на данные предприятия стал основным преимуществом для каждый организации. Данные вводятся в пакетном режиме или путем записи через множественные каналы, такие как системы управлениям предприятием ERP, датчики, используемыми в рабочей среде или через веб интерфейсы. Например, в процессе реализации, заказы формируются, модифицируются и удаляются. Эти заказы представляют основание для планирования производства и доставки. Таким образом в процессе реализации, записи просматриваются, вводятся и обновляются. Такой тип обработки данных принято относить к Онлайн Обработке Переменных Данных.
Energy markets have been on a roller-
coaster ride this year. In response to
Russia’s invasion of Ukraine, Western
countries imposed financial sanc-
tions on Russia and embargoed its oil
exports. Russia cut its gas supplies to Europe in
retaliation. Major importers such as Germany
had to slash their energy use and look else-
where for supplies. Low- and middle-income
nations struggled to access affordable energy.
Countries including Pakistan, Bangladesh and
Sri Lanka faced blackouts; fuel price hikes
spilled over into food markets.
As the year draws to a close, much of Ukraine’s
energy system lies in ruins. Global gas and elec-
tricity prices remain sky high and energy cartels
and fossil-fuel-rich states are back in the driving
seat. In 2023 and beyond, the energy crisis will
have profound consequences for where the
world is heading and how it can get on track
to a greener future. But what exactly are the
consequences, and how should policymakers
respond? Here we set out five areas in which
researchers can — and must — deliver answers.
How will the map of global energy
change?
Events of the past year have fundamentally
altered Russia’s position in global energy
markets, and the shape of those markets. New
alliances are being built and old ones consoli-
dated. In 2021, Europe received more than half
of Russia’s oil exports and around three-quar-
ters of its gas sales. Now, the European Union
is approaching major gas suppliers such as
Norway, Algeria and the United States,
coaster ride this year. In response to
Russia’s invasion of Ukraine, Western
countries imposed financial sanc-
tions on Russia and embargoed its oil
exports. Russia cut its gas supplies to Europe in
retaliation. Major importers such as Germany
had to slash their energy use and look else-
where for supplies. Low- and middle-income
nations struggled to access affordable energy.
Countries including Pakistan, Bangladesh and
Sri Lanka faced blackouts; fuel price hikes
spilled over into food markets.
As the year draws to a close, much of Ukraine’s
energy system lies in ruins. Global gas and elec-
tricity prices remain sky high and energy cartels
and fossil-fuel-rich states are back in the driving
seat. In 2023 and beyond, the energy crisis will
have profound consequences for where the
world is heading and how it can get on track
to a greener future. But what exactly are the
consequences, and how should policymakers
respond? Here we set out five areas in which
researchers can — and must — deliver answers.
How will the map of global energy
change?
Events of the past year have fundamentally
altered Russia’s position in global energy
markets, and the shape of those markets. New
alliances are being built and old ones consoli-
dated. In 2021, Europe received more than half
of Russia’s oil exports and around three-quar-
ters of its gas sales. Now, the European Union
is approaching major gas suppliers such as
Norway, Algeria and the United States,
Энергетический кризис: пять вопросов, на которые необходимо ответить в 2023 году.
Энергетический рынок испытывал резкие колебания в этом году. Из-за начала СВО западные страны ввели финансовые санкции против России и наложили эмбарго на экспорт российской нефти. В качестве ответной меры Россия ограничила поставки газа в Европу. Крупные импортеры, такие как Германия, вынуждены были снизить потребление энергии и искать поставщиков на стороне. Страны с низким и средним уровнем дохода испытали трудности с получением доступной энергии. Страны, включая Пакистан, Бангладеш, и Шри Ланка столкнулись с перебоями с подачей электроэнергии; рост цены на топливо сказались на рынке продуктов питания.
К концу года энергетическая система Украины полностью разрушена. Мировые цены на газ и электричество остаются на очень высоком уровне, и энергетические блоки и страны богатые ископаемым топливом снова переняли бразды правления. В 2023 году и позже энергетический кризис окажет кардинальное значение на то, где мировая экономика будет восстанавливаться и как она может вернуться на экологически благоприятный путь. Но в чем конкретно заключаются последствия кризиса, и как политическое сообщество будет реагировать? В данной статье мы выделяем пять направлений, в которых исследователи могу и должны искать ответы.
Энергетический рынок испытывал резкие колебания в этом году. Из-за начала СВО западные страны ввели финансовые санкции против России и наложили эмбарго на экспорт российской нефти. В качестве ответной меры Россия ограничила поставки газа в Европу. Крупные импортеры, такие как Германия, вынуждены были снизить потребление энергии и искать поставщиков на стороне. Страны с низким и средним уровнем дохода испытали трудности с получением доступной энергии. Страны, включая Пакистан, Бангладеш, и Шри Ланка столкнулись с перебоями с подачей электроэнергии; рост цены на топливо сказались на рынке продуктов питания.
К концу года энергетическая система Украины полностью разрушена. Мировые цены на газ и электричество остаются на очень высоком уровне, и энергетические блоки и страны богатые ископаемым топливом снова переняли бразды правления. В 2023 году и позже энергетический кризис окажет кардинальное значение на то, где мировая экономика будет восстанавливаться и как она может вернуться на экологически благоприятный путь. Но в чем конкретно заключаются последствия кризиса, и как политическое сообщество будет реагировать? В данной статье мы выделяем пять направлений, в которых исследователи могу и должны искать ответы.
Abstract
The goal of the study here is to analyze and assess whether strict containment policies to cope with Coronavirus Disease 2019
(COVID-19) pandemic crisis are effective interventions to reduce high numbers of infections and deaths. A homogenous
sample of 31 countries is categorized in two sets: countries with high or low strictness of public policy to cope with COVID-
19 pandemic crisis. The findings here suggest that countries with a low intensity of strictness have average confirmed cases
and fatality rates related to COVID-19 lower than countries with high strictness in containment policies (confirmed cases
are 24.69% vs. 26.06% and fatality rates are 74.33% vs. 76.38%, respectively, in countries with low and high strictness of
COVID-19 public policies of containment). What this study adds is that high levels of strict restriction policies may not be
useful measures of control in containing the spread and negative impact of pandemics similar to COVID-19 and additionally
a high strictness in containment policies generates substantial social and economic costs. These findings can be explained
with manifold socioeconomic and environmental factors that support transmission dynamics and circulation of COVID-
19 pandemic. Hence, high levels of strictness in public policy (and also a high share of administering new vaccines) seem
to have low effectiveness to stop pandemics similar to COVID-19 driven by mutant viral agents. These results here suggest
that the design of effective health policies for prevention and preparedness of future pandemics should be underpinned in
a good governance of countries and adoption of new technology, rather than strict and generalized health polices having
ambiguous effects of containment in society.
The goal of the study here is to analyze and assess whether strict containment policies to cope with Coronavirus Disease 2019
(COVID-19) pandemic crisis are effective interventions to reduce high numbers of infections and deaths. A homogenous
sample of 31 countries is categorized in two sets: countries with high or low strictness of public policy to cope with COVID-
19 pandemic crisis. The findings here suggest that countries with a low intensity of strictness have average confirmed cases
and fatality rates related to COVID-19 lower than countries with high strictness in containment policies (confirmed cases
are 24.69% vs. 26.06% and fatality rates are 74.33% vs. 76.38%, respectively, in countries with low and high strictness of
COVID-19 public policies of containment). What this study adds is that high levels of strict restriction policies may not be
useful measures of control in containing the spread and negative impact of pandemics similar to COVID-19 and additionally
a high strictness in containment policies generates substantial social and economic costs. These findings can be explained
with manifold socioeconomic and environmental factors that support transmission dynamics and circulation of COVID-
19 pandemic. Hence, high levels of strictness in public policy (and also a high share of administering new vaccines) seem
to have low effectiveness to stop pandemics similar to COVID-19 driven by mutant viral agents. These results here suggest
that the design of effective health policies for prevention and preparedness of future pandemics should be underpinned in
a good governance of countries and adoption of new technology, rather than strict and generalized health polices having
ambiguous effects of containment in society.
Резюме
Цель исследования - проанализировать и оценить являются ли строгие меры сдерживания направленные на борьбу с кризисом пандемии коронавирусной инфекции 2019г. (COVID-19) эффективными для сокращения большого показателя заражений и смертности. Однородная выборка из 31 страны разделена на две группы: страны с высокой и низкой степенью мер государственного регулирования по борьбе с пандемийным кризисом (COVID-19). Полученные в ходе исследования данные свидетельствуют о том, что в странах с низким уровнем контроля заболеваемости в среднем подтверждено меньшее число случаев заболевания и меньшие показатели смертности от COVID-19, чем в странах с высоким уровнем государственного регулирования (подтвержденные случаи заболевания составляют 24,69 % против 26,06 %, а показатели смертности составляют 74,33% против 76,38 % соответственно в странах с низкой и высокой степенью политики сдерживания распространения COVID-19). Исследование также свидетельствует о том, что высокая степень регулирования может быть неэффективной мерой контроля по сдерживанию распространения и негативного воздействия пандемий, подобных COVID-19, кроме того, высокая интенсивность политики сдерживания влечет за собой значительные социальные и экономические издержки. Эти выводы можно объяснить многочисленными социально-экономическими и экологическими факторами, способствующими динамике распространения и циркуляции пандемии COVID-19. Следовательно, высокий уровень контроля государственным аппаратом (а также высокая доля управления производством новых вакцин) потенциально имеют низкую эффективность для остановки пандемий, подобных COVI-19, вызванных мутирующими вирусными возбудителями. Эти результаты предполагают, что разработка эффективной политики здравоохранения для предотвращения будущих пандемий и обеспечения готовности к ним должна опираться на качественное государственно управление и внедрение новых технологий, а не на строгую общую политику здравоохранения, приводящую к неоднозначным последствиям сдерживания в обществе.
Цель исследования - проанализировать и оценить являются ли строгие меры сдерживания направленные на борьбу с кризисом пандемии коронавирусной инфекции 2019г. (COVID-19) эффективными для сокращения большого показателя заражений и смертности. Однородная выборка из 31 страны разделена на две группы: страны с высокой и низкой степенью мер государственного регулирования по борьбе с пандемийным кризисом (COVID-19). Полученные в ходе исследования данные свидетельствуют о том, что в странах с низким уровнем контроля заболеваемости в среднем подтверждено меньшее число случаев заболевания и меньшие показатели смертности от COVID-19, чем в странах с высоким уровнем государственного регулирования (подтвержденные случаи заболевания составляют 24,69 % против 26,06 %, а показатели смертности составляют 74,33% против 76,38 % соответственно в странах с низкой и высокой степенью политики сдерживания распространения COVID-19). Исследование также свидетельствует о том, что высокая степень регулирования может быть неэффективной мерой контроля по сдерживанию распространения и негативного воздействия пандемий, подобных COVID-19, кроме того, высокая интенсивность политики сдерживания влечет за собой значительные социальные и экономические издержки. Эти выводы можно объяснить многочисленными социально-экономическими и экологическими факторами, способствующими динамике распространения и циркуляции пандемии COVID-19. Следовательно, высокий уровень контроля государственным аппаратом (а также высокая доля управления производством новых вакцин) потенциально имеют низкую эффективность для остановки пандемий, подобных COVI-19, вызванных мутирующими вирусными возбудителями. Эти результаты предполагают, что разработка эффективной политики здравоохранения для предотвращения будущих пандемий и обеспечения готовности к ним должна опираться на качественное государственно управление и внедрение новых технологий, а не на строгую общую политику здравоохранения, приводящую к неоднозначным последствиям сдерживания в обществе.
Тарифы
Письменный перевод:
Английский
400-700
РУБ
/ 1800 знаков
Редактура
400-700
РУБ
/ 1800 знаков
